5 мая считают знаковым несколько поколений белорусских журналистов. В нем сплелись два события:   профессиональный праздник работников печати и день рождения человека, без которого отечественную журналистику представить просто невозможно. В 1960-х в идею амбициозного Григория Булацкого не верил почти никто: тогдашний ректор БГУ Антон Никифорович Севченко считал, что заметку может написать любой физик и вовсе не обязательно для будущих корреспондентов открывать целый факультет. Но вера в свое дело и любовь к творчеству победили: имя Григория Васильевича золотыми буквами вписано в историю журфака и навсегда останется в памяти его учеников.

Любящий отец и непререкаемый авторитет

С сыном Григория Васильевича — профессором кафедры телевидения и радио­вещания факультета журналистики БГУ Вячеславом Булацким — мы встречаемся аккурат во время форточки между занятиями. Он продолжает дело отца, хотя, будучи подростком, о журналистике даже не задумывался: время диктовало свои правила, все мечтали быть физиками. 


Вячеслав Булацкий. ФОТО АЛЕКАСНДРА КУШНЕРА.

 — Приятно, что старшее поколение помнит отца и чтит историю факультета. Молодежь все-таки многому не придает значения: как-то первокурсники мне признались, что не понимали, в честь кого названа 414-я лекционная аудитория. Обсуждали между собой: «А что такого Вячеслав Григорьевич сделал, что его имя написано на золотой табличке» (смеется). 

— Ваша мама когда-то в интервью рассказывала, что Григорий Васильевич был суровым со студентами, но очень ласковым со своими детьми…

— Отец и правда слыл жестким деканом, спуску не давал лодырям. В первую очередь требовал от студентов дисциплины: строго следил за посещаемостью и за пропуски карал нещадно. Тогда было правило: отсутствуешь 12 часов на занятиях без уважительной причины — получай выговор. Но отец крайне редко кого-то отчислял, у него была другая тактика. Провинившихся студентов (я знаю это по рассказам однокурсников, с которыми учился на факультете в 1970-х) декан вызывал в кабинет и отчитывал. Эффективность такой беседы была куда выше, чем выговор или предупреждение. Курьезных ситуаций в памяти предостаточно, случались они и со мной. Например, в годы, когда я учился, молодым людям запрещали ходить с длинными волосами: администрация факультета парней с «неправильными» прическами отправляла стричься. И это во времена расцвета The Beatles (смеется)! Однажды к нам на поточную лекцию пришел ректор Антон Никифорович — смотрел посещаемость, общался со студентами. Я сидел за задней партой и почти вжался в скамейку: после лета не успел остричь длинные волосы. Ректор меня заметил, поднял и спрашивает: «Фамилия?!» А рядом стоит батя, краснеет и ждет моего ответа. Говорю: «Булацкий». А ректор к отцу поворачивается: «Гриша, это твой? Что ж ты его не пострижешь? Немедленно исправиться». На следующий день я уже был приличным студентом. 

— Дома получили от отца?



— Нет, тут мама не слукавила: к своим детям Григорий Васильевич был очень лоялен. Хотя и студентов любил — многие вспоминали его теплое человеческое отношение. В первые годы существования факультета магнитофонов не было, поэтому по вечерам декан брал аккордеон, приходил к ребятам и аккомпанировал, чтобы те смогли потанцевать. Кстати, отец был частым гостем в общежитии — оно находилось через дом от нашей квартиры. Но не всегда по хорошим поводам. Помню, в два часа ночи позвонил комендант: одному из студентов показалось, что в комнате холодно, вот он на деревянном полу и развел костер. Понятное дело, грелся парень не только снаружи, но и изнутри. Не шучу, все так и было! Фамилию называть не буду, он стал известным журналистом (улыбается). Еще одна девушка вспоминала, как подделала в зачетке подпись преподавателя, а потом ее «спалили» — это было страшное преступление. Конечно, ее должны были сразу отчислить, но опять-таки отец ограничился жестким разговором. Уже через годы эта девушка стала хорошим редактором и призналась мне: «Слава, это был на всю жизнь урок гуманного отношения к людям». 

— История гласит, что Григорий Васильевич после войны хотел восстановиться на истфаке, но мест там не было — вот и попал на отделение журналистики филфака. Но ведь далеко не каждый возьмет на себя смелость возрождать профессию, которую получил-то не по желанию, а по стечению обстоятельств. Как думаете, почему он влюбился в журналистику?



— Все так и было: папа окончил школу в 1939-м и поступил на истфак, но не успел проучиться и дня — попал под «сталинский призыв» в Красную армию. Я знаю, что еще в школе он писал заметки в бобруйскую районную газету, числился там сельским корреспондентом — то есть журналистика была ему все-таки не чужой. Кстати, многие знают историю с самолетом (Григорий Васильевич вместе с друзьями продал все ценные вещи и купил самолет, чтобы отправиться на фронт. — Прим. авт.), но мало кто вспоминает еще один уникальный факт. ­В ­1946-м ректор БГУ разглядел в отце организаторские таланты — студента первого курса предложил на должность председателя профкома вуза, что было просто немыслимо. Карьера шла в гору: отец редактировал многотиражку БГУ, защитил кандидатскую диссертацию, стал преподавать на кафедре периодической печати, потом дослужился до декана филфака. А в 1967 году нашел поддержку в Центральном комитете КПБ и создал факультет журналистики. Он считал, что главное в обучении — связь с практикой: преподавать мог только тот, кто поработал в СМИ. С самого начала Григорий Васильевич уговаривал ведущих журналистов обучать студентов: это касалось публициста «Звязды» Бориса Стрельцова, радиожурналиста Евгения Радкевича, главного редактора «Настаўнiцкай газеты» Николая Достанко, кинокритика Ефросиньи Бондаревой… А вот гуманитарные дисциплины вели известнейшие языковеды и литераторы филфака — так у студентов развивалась широта взглядов. 




— Говорят, журфак уже не тот…

— Да, сейчас много преподавателей-теоретиков, которые никогда не работали в СМИ. Знаете, поменялось время: раньше факультет готовил бойцов идеологического фронта, в Советском Союзе существовали только партийные и государственные СМИ. Сейчас же их целая россыпь — работай где хочешь. Ну и, конечно, когда-то считалось большой удачей получить распределение в областную газету, а теперь все хотят остаться в столице. И все равно отец бы гордился факультетом. Когда-то мы и не мечтали, что у журфака появится свой корпус, будет работать телецентр — это очень важно. А еще важно не забывать тех, с кого начиналась история. Поэтому мы проводим реконструкцию аудитории, названной в честь Григория Васильевича: там появится стенд, посвященный его жизни и факультету. Чтобы студенты могли найти ответ на вопрос, что же сделал Булацкий.

Статью полностью читайте в "СБ. Беларусь сегодня".

Информация подготовлена по материалам “СБ. Беларусь сегодня”.